Трэш опустил грубую деревяшку с примотанным к ней миниатюрным микрофоном.

Дело сделано. И скорее всего у него все получилось.

Эти люди выглядят, как солдаты, сражаются, как солдаты, говорят, как солдаты. У них есть воинские звания, знаки различия и награды.

Но это все мишура. Это не армия – это бизнесмены. Они здесь делают деньги. Большие деньги. А то, что им сейчас устроил Трэш, называется издержками.

И это не просто издержки, а издержки большие. И это при том, что речь идет только о начале настоящих неприятностей.

Бизнес издержки не любит. В такой ситуации для них проще всего – заплатить. Да, это тоже непредвиденные траты, но они куда меньше тех, которые они рискуют заполучить, если продолжат в том же духе.

Не говоря уже о том, что разговор шел в открытую, по многим частотам. Его слушали многие, а кто не слушал, тот быстро узнает содержание.

Эти люди не солдаты. Они пришли сюда деньги получать, а не умирать. Рисковать своими шкурами из-за того, что кто-то не захотел договориться с непонятным монстром, им не захочется. Пойдут разговорчики, а там и до разного саботажа недалеко. У низового персонала есть свои способы давления на вышестоящих. Это корпус, здесь все зависят от всех, разлад вносить нельзя.

Трэш получит свое. Ему даже три дня ждать не придется. Внешники быстрее подсуетятся.

Стая изрядно поредела. Из новичков уцелело лишь четверо, причем трое из них серьезно потрепаны. Им теперь придется не один день отъедаться и отсыпаться. Считая Второго, Пса и Ловкача, у Трэша осталось всего лишь семь подручных, при лимите в пятнадцать.

Да уж, немало крови седьмой форпост попил.

Но это не разгром, это, как ни странно, – победа. Зачем сожалеть о потерях, если не так далеко отсюда располагаются места, где можно с легкостью набрать новый состав?

А если повезет, получится еще и лимит увеличить.

Трэш осторожно поставил штангу на упоры. Сколько в ней веса? Понятно, что больше пары тонн, но вот точное значение неизвестно. Увы, приходится навешивать на гриф все, что под руку попадется. Только на максимуме получается результат, вот потому и добавляет железяку за железякой, работая на пределе.

Кажется, Трэш нащупал баланс. Схему, при которой, почти не прибавляя в весе, можно увеличивать как грубую физическую силу, так и мощность незримой сетки, которая оплетает все ткани. Пока не все ясно, но с каждым днем он все больше и больше понимает, как именно работает его тело и что следует предпринимать для его улучшения.

Максимально завышать вес спортивных снарядов – один из путей для этого самого улучшения.

Теперь бы еще дождаться, когда истечет срок ультиматума. И тогда Трэш вволю поэкспериментирует с жемчугом. Хотя с этим жемчугом тоже не все ясно. Он уже однажды, в прошлой жизни, ошибся с ним, приписав несуществующие свойства. Как бы и в новой не опростоволоситься!

Впрочем, у него имеется прекрасный источник информации по этой теме. К сожалению, слегка несговорчивый. Ну да ладно, ведь время многое лечит. Оно способно превращать злобных врагов если не в друзей, то в людей, открытых для плодотворного сотрудничества.

* * *

На одно лишь время Трэш полагаться не захотел и потому к делу перевоспитания Лопуха привлек своего старого подручного – Пса.

Тот знахарю скучать не давал. Несчастному узнику день за днем приходилось торчать посреди клетки в крайне неудобном положении. Чуть отклонишься, и тебя достанет лапа, протянутая сквозь просветы между прутьями.

Потому почти каждое пробуждение Лопуха было кошмарным. Он зарабатывал все новые и новые раны от когтей, а заодно и нервное расстройство.

Часами приходилось смотреть, как перед лицом размахивают лапами, пытаясь дотянуться. Ну и плюс бытовые неудобства, включающие сложности с гигиеной и однообразно-скудное питание, подобранное с таким расчетом, чтобы не баловать узника приятными вкусовыми ощущениями.

Из развлечений только музыка – колонка в углу, проигрывающая одну и ту же полностью бездарную песню, от которой уже после первого прослушивания взвоет даже глухой.

Но она не умолкала двадцать четыре часа в сутки.

Надо отдать знахарю должное. Он поначалу держался бодро. Все также хамил и даже агрессивно пытался достать Пса, стуча по его лапам той самой фанеркой, которую отодрал от ящика в первый день.

Но фанерка вскоре развалилась, а поток брани оскудел, а затем и вовсе иссяк.

Потянулись тоскливые дни, где ни поспать нормально, ни хотя бы прилечь без сна. Тусклый и зловещий свет от маленьких красных лампочек по углам, омерзительная музыка и постоянное мелькание когтей со всех сторон.

Вечно такое терпеть, может, кому-то и по силам, но Лопух к таким людям не относился.

Знахарь спекся.

Глядя на этого, еще не так давно агрессивно-наглого и уверенного в себе туземца, Трэш скривился. И дело здесь не в запашке, который исходил от тела знахаря. Тому, впервые за все время, позволили вымыться и сменить одежду, но нюх элиты так просто не обманешь, чует отголоски застарелого смрада.

Глаза Лопуха походили на глаза безумца. Он непрерывно озирался, иногда при этом корча такую рожу, будто увидел черта. Что в принципе недалеко от истины, потому как за спиной у знахаря стоял Пес.

Подручный, столько дней скрашивавший жизнь Лопуха, не просто стоял. Он то и дело шумно подбирал стекающую изо рта слюну и плотоядно облизывался. При этом мертвяк непрерывно сверлил макушку человека жадным взглядом.

Похоже, знахаря все это сильно нервировало.

Трэш, изображая из себя радушного хозяина, указал на самодельный стол, заставленный деликатесами:

– Уважаемый Лопух, ну что же ты сидишь, ничего даже не пробуешь. Угощайся, не надо никого стесняться.

Знахарь, в очередной раз покосившись на Пса, нервно произнес:

– А водки можно?

Трэш покачал головой:

– Я хочу с тобой поговорить. И хочу, чтобы ты при разговоре был трезвым.

– От трезвого меня толку сейчас вообще не будет, – заявил на это Лопух. – Мне надо башку разгрузить. Прямо сейчас надо.

– Так, может, тебе стоит отдохнуть? – тем же радушным голосом предложил Трэш. – В клетку ведь вернуться недолго, а ты к ней привык уже. Полежишь, музыку послушаешь.

Знахаря аж передернуло:

– Все! Замяли тему! Говори уже, чего хотел. И вообще, чего сразу не сказал? Зачем так было делать?

– Так ты поначалу не выглядел таким сговорчивым.

– А я просто резкий такой. Со мной всегда так. Со мной по-хорошему народ договаривается, один ты хрен знает что учудил. Я ведь так и помереть мог. И что потом? Где ты еще нормального знахаря найдешь? Я тут такой один, остальные против меня не играют.